Телемский Олег «Эзотеризм и Психология» (доклад, подготовленный для юнгианской конференции «Арийский Христос» 25 июля 2013 года. г. Челябинск)

Дамы и господа. Для меня большая честь выступать здесь сегодня, и я хочу поблагодарить всех, кто сделал это выступление возможным.

До какого — то момента я размышлял: ехать мне сюда или нет. Все сомнения развеялись сразу, как только я прочитал название конференции. Сильное, четкое и правдивое название. Потому что юнгианство — это не метод. Это мировоззрение. Система координат. И если для прошлых эпох такой системой координат была религия, для нас оказывается психология. Жорж Батай в своих работах подчеркивал, что его не интересует — «социология сакрального», его интересует сакральная социология. И говоря о Юнге, юнгианстве я также хочу говорить не о психологии сакрального, но о сакральной психологии. Мои семинары носят название «суверенное Юнгианство». Это не по аналогии с «суверенной демократией». Это скорей к концепции суверенности как философской категории.

И здесь я буду говорить так как вижу. Я могу себе это позволить, поскольку я не связан границам той или иной школы или доктрины. Главное чего я хочу избегнуть — это эфимизации, эфимизма, ухода в мистический ноктюрн.

Большинству из вас, я думаю, знаком проект, который я возглавляю. Проект Касталия. Мы переводим книги, проводим просветительские семинары, выкладываем видеолекции. Если по какой-то случайности кто-то из вас не знает о нашем проекте — я рекомендую восполнить это упущение. На нашем сайте абсолютно бесплатно выкладываются переводы сотен статей и десятков книг по аналитической психологии Юнга и его последователей. Для тех, кто благороден и предпочитает проявить свое отношение — мы издаем малотиражные издания. Но для нас принципиально важно, что все книги, изданные нами малотиражно, те, кто бедны, могут прочитать у нас на сайте абсолютно бесплатно.

Я говорю это не только ради рекламы проекта — думаю, вы и так знаете что такое Касталия. Я говорю это потому, что вопрос юнгианства и эзотеризма, эзотерического юнгианства и юнгианского эзотеризма — это тема, которая мне как создателю этого проекта наиболее близка. Именно эта связь между двумя берегами, которую я подробно анализировал в своей книге «Полет змея» стала центральным посланием, центральной идеей нашего сайта.

Перед тем как начать, я хотел бы спросить — какие ассоциации, образы, мысли, воспоминания возникают у вас когда вы слышите слово «оккультизм» или «мистицизм»?

(ОТВЕТЫ, ДИАЛОГ)

Помните, на чем произошел разрыв между Юнгом и Фрейдом? Фрейд предлагал ему воздвигнуть бастион против «черной грязи оккультизма». Юнг, по всей видимости, относился к оккультизму с куда большей симпатией, о чем свидетельствует его многолетние исследования гностицизма и алхимии. Так что же такое оккультизм, и как он связан с аналитической психологией?

Отвечать на этот вопрос я начну на примере из своей жизни. 14 лет назад я волею судьбы пережил очень важное для меня переживание. Инициатическое переживание. В эзотерических текстах это переживание определяется как «пробуждение кундалини». В работах Юнга, посвященных комментарию к восточным духовным традициям, феномен Кундалини связывается с тем, что Анима пробуждается в психике. Это очень сложно описать словами, но есть целое исследование посвященное таким переживаниям — это книга Бони Гриннвел «Кундалини — энергия трансформации». Само переживание Кундалини, имеет много необъяснимого. Происходят спонтанные всплески телепатии и ясновидения, во снах и в воображении пробуждаются архетипические сюжеты и драмы, а в реальности происходит то, что Юнг назвал феномен синхронистичности. Наверно правильнее сказать, что в период пробуждения кундалини вся реальность превращается в одну большую синхронию. За один вечер я из материалиста и атеиста превратился в мистика и оккультиста. Можете считать это своего рода событием на пути в Дамаск. Я просто на своем опыте убедился в правоте холистических эзотерических учений. И этот опыт стал для меня ключевым — 25 го Декабря я стал справлять свой второй день рождения.

То есть для меня вопросы о реальности или нереальности оккультного опыта просто лишен смысла. Через год я впервые прочитал Юнга. И я был счастлив, что нашел человека, который смог быть на обоих берегах. Было много причин, почему я стал именно Юнгианцем, но главное — это то, что только Юнг дает возможность быть «и тут и там». И в мире и в духе. За пару лет я изучил все, что было издано и переведено. Уже тогда я чувствовал насколько МАЛО материалов в столь значимой для меня области. Этот информационный голод, кстати, стал для меня главным мотивом к созданию проекта Касталия. Мне были нужны переводы Качественных психологических текстов и качественного оккультизма.

Через три года после переживания, вступил в оккультное братство ОТО — Орден восточного храма. Как вы понимаете, пришел я уже не с пустыми руками. У меня была идея — идея параллелизма юнгианства и оккультизма. И эта идея была в центре моей книги, моего проекта, моей жизни.

Постепенно я стал понимать что «изобрел велосипед». Потому что для всего западного мира, «эзотеричность» Юнга кажется самоочевидным фактом. Юнгианский и оккультный дискурс совместно противостоят правоконсервативному редуктивному и буквалистическому фундаментализму.

В настоящее время к изданию готовится работа ученого, доктора наук Келтона Кина, посвященная именно параллелизму методов Юнга и западного оккультизма. И если указывая на «оккультность» Юнга, Нолт подает это как разоблачение Юнга, то Келтон Кин, напротив, лигитимизирует оккультный путь познания через метафоры аналитической психологии.

Юнгианский дискурс оказывается тесно сопряжен с дискурсом эзотерическим. Так, например, есть книга посвященная исследованию священной сексуальности, написанная в соавторстве известным Юнгианским аналитиком Марвин Шпигельман и Кристофером Хайатом теоретиком магии хаоса. Secrets of Western Tantra: The Sexuality of the Middle Path. Или другой пример — переведенный нами Стефан Хёллер, является одновременно активно действующим юнгианским аналитиком и епископом гностической церкви. Книги Хёллера — это уникальные исследования того какое влияние Юнг оказал на возрождение алхимии и гностицизма в двадцатом веке.

С другой стороны, очень многие оккультисты с большой симпатией относятся к аналитической психологии. Например, такие признанные авторитеты в области оккультизма как Дион Форчун, Израиль Регарди, Билл Хайдрик настоятельно рекомендуют всем, кто желает заняться оккультизмом, вначале пройти годичный психологический анализ, дабы не смешивать реально трансперсональные явления и собственные тараканы.

Итак, что же такое оккультизм. Ключевая идея любой оккультной школы — инициаиция. Инициатическое переживание. То есть некое действие, целью которого является перерождение, скачёк, качественный переход из одного онтологического статуса в другой. Смерть и возрождение, но уже в ином качестве. Инициация — это вхождение в хаос с целью возрождения.

В наше время мы можем говорить о существовании двух типов инициаиции — виртуальной и реальной. Виртуальная инициация — это ритуальное действие конкретного братства или ордена связанное с посвящением. В слове «виртуальная» (а именно этот термин использует авторитетный исследователь оккультной традиции Рене Генон) нет ничего обесценивающего, скорей здесь речь идет о получении некоего потенциала, возможности, которая либо будет реализована, либо не будет. Реальная инициация может совпасть с виртуальной, то есть ритуал посвящения станет тем самым опытом «разрыва уровней», в процессе которого произойдет выпадание. Реальная инициация может произойти вне контекста посвящения — например, спонтанные трансперсональные переживания, о которых так много пишет Гроф. Также реальная инициация может произойти через некоторый, иногда продолжительный, период времени после получения инициации виртуальной — когда воспринятые в посвятительном ритуале символы прорастают в бессознательном посвящаемого. Наконец — может быть и так, что виртуальная инициация вовсе не перейдет в реальную. Польза виртуальной инициации в том, что во-первых, благодаря ей человек получает определенную страховку, поддержку в инициатическом кризисе, она как бы символически структурирует этот опыт, а во-вторых она помогает приблизить к сакральному измерению даже тех, кто в начале был не готов.

Книга Юнга «Символы трансформации» — это книга об инициации. Герой должен войти в хаос великой матери, в её пожирающее чрево, для того чтобы быть вновь возрожденным. Исследуя множество мифов, Юнг первый обнаруживает основной нерв всех этих мифов — их инициатическую составляющую. Великая мать — это искушение и погибель, но одновременно — источник возрождения. Разрушая границы, мы умираем, но этой смертью получаем шанс на возрождение. Тем не менее, не каждая смерть ведет к возрождению и не каждая инициация удачна. «Я был камнем, умер и стал древом, я был древом, умер и стал животным, я был животным, умер и стал человеком». Инициация и есть та символическая смерть, в результате которой происходит переход к некоей сверхчеловеческой, метафизической составляющей.

С этой точки зрения, философия Фридриха Ницше — а именно его идея о Сверхчеловеке — это глубоко оккультная философия. Другое дело, что сам Ницше оказался к инициации трагически не готов. Точно также оккультными или инициатическими можно считать произведения некоторых фантастов о переходе человека в иной эволюционный вид — например такие романы как «Чужак в чужой стране» Хайлайнда или «Отклонение от нормы» Уиндема, это если откинуть все фантастические декорации — романы об инициации. Если мы «желаем странного», если мы ищем этого предельно радикального опыта перерождения — мы занимаемся оккультизмом — в том или ином варианте.

Мистики и шизофреники плавают в одном и том же океане, но одни плывут, а другие тонут. Эти слова сказал доктор Станислав Гроф, и они полностью относятся к тому, о чем мы говорим. Строго говоря «тонут» в этом океане не только шизофреники. но и невротики.

В древности инициация была двух видов — инициация взросления и инициация шамана. Шаман — это сверхчеловеческое существо, тот, кто одновременно живет в реальном мире и в мире духов. Заметим — первую инициацию в древней культуре, обязательно проходил каждый человек, чтобы стать полноценным членом племени. Интересная деталь — в таких инициациях очень важной частью было символическое «отречение» от матери, то есть от биологической идентичности в пользу социальной. Не пройденная инициация взросления — это состояние невротика вечно привязанного к образу матери. Вторая инициация — а именно она интересует нас прежде всего — это инициация шамана. Не пройденная или проигранная вторая инициация — смерть или шизофрения. Здесь ставки гораздо выше.

Все что касается первой инициации — пытается компенсировать традиционная психология. Насколько удачно — это другой вопрос. И распространение биологических объяснений поведения человека свидетельствует о том, что эта попытка, в конечном счете, оказывается провалена. Но ко второй инициации они даже не приближаются. В конечном счете, Юнг оказывается единственным кто входит в пространство второй инициации, и уже этим оказывается эзотерическим мыслителем.

Сейчас я хочу процитировать один отрывок который наглядно говорит нам о природе инициации.

1. А еще был колибри, который заговорил с рогатым змеем и попросил у него яда. И великий змей Святого Кема, царственный змей Урей ответил ему:
2. Я плыл по небу Ну в ладье, называемой Миллионы Лет, и я не видел ни одного существа на Себеке, которое было бы равно мне. Яд моего клыка — это то, что я унаследовал от своего отца, и отца своего отца; как отдам я его тебе? Ты и твои дети, живите так, как жили я и мой отец, и, возможно, через сто миллионов поколений, милосердие Всемогущих сможет наградить твоих детей, отдав им древний яд.
3. Тогда колибри опечалился и полетел к цветам, как будто они ничего не сказали друг другу. Но все же вскоре змей ужалил его, и он умер.
4. Но прекрасный бог Ибис, который медитировал на берегу, слушал и слышал. И он отбросил свой образ Ибиса и стал похож на змея, говоря: Может быть, через сотни миллионы миллионов поколений мои дети получат каплю яда с клыка Высочайшего.
5. И действительно! Когда луна взошла трижды, он стал змеем Уреем, ибо яд прижился в нем и в его семени навеки.

В этом открывке об инициации сказано больше чем в многотомных исследованиях. С одной стороны, мы видим суть идеи инициации — переход в иное качество. Здесь это символически представлено «древним ядом солнечного змея». Яд о котором идет речь — это те эффекты или могущества, которые часто привлекают поверхностых людей в оккультизм. Зачем большинство идут в оккультизм? «Я хочу читать мысли». «Я хочу притягивать много женщин и денег» «Я хочу всех подчинить» и даже «Я хочу путешествовать во времени» (мне и такие попадались) )) Это — колибри навязчиво болтающиеся вокруг древнего змея. Иногда он выполняет просьбу и дает им немного своего яда. Лучше от этого не становится никому и прежде всего самим вопрошающим. 

Время от времени, но к сожалению редко, звучит и единственный правильный запрос. Я хочу изменить свою природу. Тогда мы говорим — возможно. Но вы должны понять что это — смерть. Уничтожение. Чтобы изменить свою природу вы должны быть переплавлены до разжиженного состояния. Все старое должно быть отброшено. Нужен прыжок. Прыжок в хаос, к этому самому Змею Посвятителю (а вы помните какое колоссальное значение имеет образ Змеи в видениях Юнга). Все здесь смотрели «Матрицу» — удивительно инициатический фильм. Помните — Нео проходит свою инициацию только когда принимает, что у него нет шансов. И все равно действует. Потому что не может иначе. Это значит, что его природа уже начала проходить свое изменение. Любой другой здесь оказался бы колибри.

Следующее свойство оккультизма, проистекающее из того что было сказано выше — элитарность. Инициация возможна не для каждого. Это очень важный момент, который я хочу разобрать несколько дальше. Я хочу обратить ваше внимание на фразу Юнга, которую он повторяет в трех различных своих работах. ПРИРОДА АРИСТОКРАТИЧНА. Эзотерическая традиция подразумевает элитарность. Но на чем основана эта элитарность? Это не элитарность рода — гностиком может с равной вероятностью оказаться сын барона и нищий художник. Это не элитарность влияния — пневматиком может быть отшельник, о котором не знает никто, но также может быть и политик. Элитарность, о которой мы говорим, это наличие способности понять ценность символа не с точки зрения его функции, а самого по себе. Способность наслаждаться символическим, образным, в силу его природы. Символическая реальность самоценна. Опыт Самости ценен сам по себе, а не применительно к тому какие достижения в мире он вызовет. Здесь «чистая Воля не устремленная к цели». Точнее цель находится в самом процессе. Наслаждение процессом самопознания, игрой образов снов, мифов, символов, и понимание этого наслаждения и определяет элиту с оккультной точки зрения.

И здесь возникает очень неприятная для большинства из нас вещь. Хотим мы того или нет, но юнгианский подход оказывается возможен к очень небольшому проценту людей. Потому что людям в большинстве своем не нужна трансформация. И мы видим, что даже у Юнга все было не так просто. Здесь очень четкая развилка между юнгианством и оккультизмом с одной стороны и другими психологическими школами с другой стороны. Идеал Самости или идеал нормы. Реальность или реализация, организм или организация. Или как писал Холис «Структура или Лиминальность». И ориентация на Самость как на бога внутри нас, является прерогативой эзотерических или оккультных учений.

Эрих Нойманн доводит до логического завершения позицию Юнга в своей работе «Глубинная психология и новая этика». Одна из важнейших идей Нойманна — противостояние конвенциональной «коллективной Совести» и Голоса. Противостояние коллективной совести и индивидуального Голоса — ключевая идея в работе Нойманна.

Нойманн противопоставляет старый идеал иудео-христианской этики — идеал совершенства, и новый идеал — идеал целостности и принятия Тени. Нойманн говорит нам, что это — абсолютно новая даже революционная идея, открытая только Юнгом. Прошлая этика — этика одностороннего совершенства сменяется этикой целостности, этикой понимания единства света и тьмы и принятия личной тени. Но так ли эта идея нова? В недавно найденном тексте гностических откровений евангелии от Филлипа — глубоко оккультном тексте сказано: «Свет и тьма, жизнь и смерть, правое и левое — братья друг другу. Их нельзя отделить друг от друга. Поэтому и хорошие — не хороши, и плохие — не плохи, и жизнь — не жизнь, и смерть не смерть. Поэтому каждый будет разорван в своей основе от начала. Но те, кто выше мира; — неразорванные, вечные».

С первых веков христианской эры существовало противостояние между догматической и гностической религией. Вера или опыт. ДО 1945 года мы знали о гностиках очень немного только по трудам ересиологов. Это то же самое, что изучать экзистенциализм по марксистко-ленинской критике. Сейчас нам доступны реальные тексты. И здесь мы сталкиваемся с поразительным открытием. Вот что, например, написано в Евангелии от Фомы. «Если те, которые ведут вас, говорит вам: Смотрите, царствие в небе! — тогда птицы небесные опередят вас. Если они говорят вам, что оно — в море, тогда рыбы опередят вас. Но царствие внутри вас. Когда вы познаете себя, тогда вы будете познаны, и вы узнаете, что вы — дети Отца живого. Если же вы не познаете себя, тогда вы в бедности и вы — бедность».

Эдвард Эдингер в своей работе «Новый Богообраз» пишет следующее: «Три ступени религиозного развития могут быть охарактеризованы тремя словами. Слово античности — знамение. Слово иудаизма — закон. Слово христианства — вера. И для четвёртой, психологической фазы подходящим термином будет опыт». В другой работе, «Сотворение сознания» Эдингер сравнивает роль Юнга и Христа. И именно с этим религиозным сознанием Эдингер связывает Юнга, рассматривая его как своего рода пророка нового подхода. Эдингер симпатичен мне своей безусловно религиозной позицией по отношению к Юнгу, он сам считает себя кем-то вроде Павла после Христа, и эти аналогии неоднократно звучали в его интервью и работах.

Однако, в некотором смысле Эдингер лукавит. Мы уже видим, что эта «четвертая» психологическая фаза существовала всегда. Быть может, эта фаза была даже у самых древних людей в их шаманских инициациях. Эта стадия существовала в элевсинских и дионисийских мистериях Античности, в гностическом христианстве, у катаров Лангедока, розенкрейцеров, алхимиков, и посвященных самых разных духовных традиций. Непосредственно к опыту аппелируют герметические доктрины и восточные тантры. Кроме того, и быть может для нас это еще более важно, эта позиция спонтанно проявлялась в творчестве выдающихся личностей, даже если они не имели никакой «регулярной» инициации.

Когда Юнг пишет, что «Мы все должны делать то же, что и Христос», он тем самым присоединяется к идее «Внутренней церкви», о которой пишет Эдвард Уайт, создатель самого известного в мире Таро Райдер-Уайта. И здесь, в этом месте каждый из нас должен поставить перед собой четкий вопрос: на чьей он стороне. Мы верим во внешнего бога, или в Бога как истинную природу человека. Природу, которая должна быть раскрыта, с которой должен быть установлен диалог. Первая позиция — ортодоксальная, вторая — эзотерическая. Любая попытка примирить их или сгладить углы — это предательство по отношению к тем тысячам мучеников преследуемых империями и инквизициями за свою даже не веру, а знание.

Я хочу предложить вам задуматься — нет ли в утверждениях Эдингера неоправданного оптимизма? Неужели мы действительно можем жить в мире где реально словом новой Религии станет опыт? Неужели есть шанс, что семена, брошенные в первом веке Карпократом, Василидом, а может быть даже самим Иисусом, взойдут — ведь есть же ученые, которые всерьез рассматривают гностицизм именно как первоначальную форму христианства? Или все таки как и прежде мы говорим о двух уровнях бытия? Есть знание профанное и есть сакральное. Есть массы и есть элиты. Даже среди Юнгианцев есть тенденция отгораживаться от эзотерической основы психологии Юнга, стремление свести к редуктивным объяснениям. В своей работе «Против постъюнгианства» я указывал на эту утрату эзотерического, гностического измерения. На прошлой конференции Генри Абрамович говорил о чем-то похожем, говоря что произошел переход от пророческой стадии к юридической, и я в этом с ним согласен. Только если он рассматривает это как развитие, с моей точки зрения это падение.

Может быть, все также ничего не меняется. И лишь немногие, поймав волну, зацепившись за нужное учение, проходят свою инициацию подобно тому ибису из притчи. И может быть нам стоит спросить себя — а как мы можем пережить инициацию?

Впрочем, можно предположить, что Эдингер и Нойманн говорили о возможности сделать эзотеризм общедоступным, а позицию бывшую достоянием узкого круга посвященных сделать «новым мифом человечества». Тогда слова о четвертой религиозной установке имеют свой смысл. Сейчас это находит свое выражение в феномене «мидл культуры». То есть целой прослойки текстов которые в популярной, зачастую в популисткой форме пытаются передать идею «Бога внутри нас». Яркий пример мидл культуры — Пауло Коэльо или Дэн Браун.

Чего от них больше — пользы или вреда — мы не знаем. Я не берусь делать однозначные утверждения, поскольку у меня слишком мало данных. С одной стороны, мы можем рассматривать это как прогресс, поскольку люди становятся более индивидуализированы и независимы от коллективных институтов и догм. С другой — часто некритично и преждевременно воспринятые эзотерические идеи становятся не помощью, а препятствием для достижения подлинной инициации — так как смягчают, эфимизируют мрачный и разрушительный аспекты инициатического опыта, опыта смерти. В этом отношении, «эстетика безнадежности», отрицающая какой бы то не было эзотеризм (например атеистический экзистенциализм Сартра или Камю), парадоксальным образом оказываются ближе к инициатическому опыту нежели трансляция в общем-то правильных идей в духе Пауло Коэльо.

Я рискну предположить, что вопрос о соотношении эзотерического и экзотерического если и меняется, то меняется неизмеримо медленно. На данный момент, единственным явлением, которое я могу принять за прогресс по отношению к прошлым эпохам, то, что за ереси уже не сжигают, (хотя заметим двушечку за некоторые формы ереси все также вполне можно получить). Может ли опыт высших состояний сознания стать опытом широкого круга людей?

Я хотел бы обратить внимания на отдельные эпизоды из Красной книги. В последних двух главах второй части, Юнг обнаруживает посох магии и приходит к древнему Филемону с просьбой научить его. Здесь есть очень важные слова, которые тесно связаны не просто с оккультизмом как таковым, но с той оккультной традицией, в которой работаю я. Вот, например, диалог Юнга и Души:

Д.: «Магия не легка, и она требует жертвы».

Я: «Она требует жертвы любви? Или человечности? Если требует, забери жезл обратно».

Д.: «Не спеши. Магия не требует таких жертв. Она требует другой жертвы».

Я: «Что это за жертва?»

Д.: «Жертва, которую требует магия — это утешение».

Я: «Утешение? Я правильно понял? Понимать тебя невыразимо трудно. Скажи мне, что это значит?»

Д.: «Утешение следует принести в жертву».

Это очень важный момент. В ключевом тексте западного оккультизма есть строка «утешаемые и утешители не от меня». Иными словами, магия не требует отказаться от любви, но эта любовь становится чем-то совершенно иным, свободным от каких- либо «человеческих слишком человеческих» частей души.

А вот еще один интересный момент:

Филемон наградил меня серьезным и вопросительным взором. «Ты хорошо его рассмотрел, сын мой?» — спросил он.— «Ты о нем услышишь. Но подойди, я исполню то, что предсказал тебе темный». Произнеся эти слова, он коснулся моих глаз и открыл мой взор и показал безмерную тайну. И я смотрел долго, пока не смог ее постигнуть: но что я видел? Я видел ночь, я видел темную землю, а над ней небо блестело бесчисленными звездами. И я увидел, что небо имело форму женщины, и семикратно было ее облачение из звезд, и полностью покрывало ее. И когда я это узрел, ΦΙΛΗΜΩΝ сказал: 630»Мать, стоящая в высшем круге, безымянная, укрывающая меня и его и защищающая меня и его от Богов: он хочет стать твоим ребенком. Прими его рождение. Обнови его. Я отделяюсь от него 631. Холод нарастает, и звезда его сверкает ярче.